Виктор шел очень нервный по коридорам, чуть ли не огрызаясь самому себе, походка была немного тяжелой, все по той же причине. Оно-то и не странно. Сначало ему издатель сказал, что его произведение полнейшая лажа. Наорал на него, сказал, что то бездарь и что он стареет, хотя Вику всего-то перевалило чуть-чуть за тридцать, в кулуарах братства до сих пор еще обсуждали массовость гуляний в честь этой круглой даты. А потом какой-то послушник не хотел его пропускать, рассказывая, что это частная организация и у них вход только по пропускам (мужчина тогда еще подумал, мол мало того что идиот, так еще и говорить не умеет)не узнав в нем особо приближенного. Что-то приятное донеслось до его сознания, какая-то красивая музыка.
Странно, неужели кто-то посмел сесть за рояль, без разрешения Хрофта или это он?
Мужчина приоткрыл дверь и заглянул во внутрь. Так и есть, сам Моэр Хрофт сидел за роялем и играл какое-то красивое произведение. Писатель застыл в дверном проеме не смея помешать музыканта, зная как тот может на это отреагировать. Он просто стоял и наслаждался игрой.

Отредактировано Viktor Kallenberg (2008-11-01 14:57:53)

Мужчина усмехнулся, наткнувшись на пару темных глаза. Ему нравилось наблюдать за манерой поведения разных людей, особенно тех кто был ниже его по званию, это ведь действительно забавно и мило в одночасье ведь они не могли показать своих истинных чувств и эмоций, но глаза - зеркало души и если уметь читать их, то можно многое было узнать о собеседнике, не высказывая вопросов в слух.
- Прошу прощения, что помешал Вашей чудесной игре, но пройти мимо и недослушать я не мог. - учтиво ответил Вик, как и полагалось воспитанному мужчине.
Выражение лица было крайне извиняющимся, но маска его скрыла. Он не любил балахоны, по этому, что бы скрыть лицо он одевал маску, красивую, которая скрывала половину лиза полностью, а вторую кое-как, но в целом было трудно понять, что выражало его лицо.
- Итак, что привело Вас столь позднее время в эту комнату? - не верю, что ему больше негде побрыньчять на своем пианино или рояле.
Виктор уселся на диван, слегка вальяжно, и устало снял маску. Понимая, что это не совсем правильно, но все же.

- Как бы Вам сказать, Моэр, - он слегка поморщился, едва заметно, - просто какой-то день сегодня неудачный. И послушники новенькие какие-то совсем тупые, или просто я совсем не похож на члена братства. - он потряс своей великолепной гривой, отрицая сам факт того, что он может быть не похожим на члена братства. Еще и эта странная улыбочка. Нет, не то что бы ему был неприятен Хрофт, но что-то его отпугивало в нем. Может даже вот такая улыбка, а может потому что ему было всего двадцать два, а он уже был Старейшиной. Хотя, он сам был особо приближенный , хотя порой задавался Вик над тем, а заслуженно ли он носит этот титул, но шрам на бедре всегда ему напоминал о том, что не зря.
- Мне мартини с водкой, если там конечно такое найдется.
Мужчина встал и, подойдя к вешалки у двери, повесил на нее свой осенний кожаный плащ. Дверь заперта. Зачем? А зачем кому-то видеть как отдыхают старейшина и особо приближенный, не то что бы он предполагал, что это должно закончится чем-то неприличным, да и врядли он такое предполагал, он был не из тех людей, которые смешивают работу и постель, в основном, но и не любил, когда красивую беседу какой-нибудь новичок прерывает, просто потому что ему стало скучно и он решил отдохнуть. Конечно бы он бы тут же отдохнул, в смысле поработал своим ртом на детородным органом писателя, но тут был Моэр, а значит надо было держать себя в руках.
Он вернулся на место и приветливо посмотрел на пианиста, вертя в руках маску. Нет, что-то было не так. вот только в чем подвох он еще не мог понять.

офф: послушника, увы, перехватили. извиняюсь что так долго не писал

Ну да я философ. Но почему в какой-то только степени? Я стопроцентный философ, конечно печать Вам нигде не покажу, но разве это принципиально важно, а? Нет, весомый плюс будет, когда я выпью эту смесь и не начну потом дебоширить здесь. Интересно, а он бы мне в этом составил бы компанию? мысленно комментировал каждую реплику музыканта писатель, он вообще любил комментировать все и вся еще с раннего детства, мать за это ласково назвала "мой комментатор" Странно, вроде бы творческие люди, а точек соприкосновения до сих пор не смогли найти.
Мужчина улыбался, было ощущение, что они устроили конкурс "Кто кого переулыбается", конечно же Виктору было еще далеко  до этого обаятельного молодого парня, но уступать он явно не собирался.
Он принял из его рук бокал и поблагодарил. заметив что извиняется за то, что сам не подошел, потому что уж очень сильно он устал за день. Но это было сказано таким тоном, что вовсе не выглядело как жалоба на жизнь, а просто констатация факта.
- Смею Вас разочаровать, но я не люблю пить в одиночестве и вообще не люблю в подобных комнатах находится один, кто знает что они в себе таят, а может здесь есть где-нибудь ловушка? - он усмехнулся. Конечно же здесь ничего такого не было, НО просто хотелось поразвлекаться, пошутить может не очень удачно, но все же пошутить.
Виктор сделал несколько глотков, про себя отметив, что парень отлично сделал напиток, и посмотрел в окно.
- Я слышал, Вы недавно играли с симфоническим оркестром в Берлине, и как? Хотя дайте-ка я угадаю: зал аплодировал стоя, море цветов, как обычно куча поклонниц. Я угадал? - улыбка стала теплее. Ему действительно сейчас нужно было с кем-нибудь пообщаться, иначе его миленькая квартира рисковала бы превратится в наглядное пособие "Последние дни Помпеи", наверное ее бы уже тогда ни что не спасло. Хотя, такой себе миленький hous, миленькое направление, особенно если это касалось кино, хотя все равно Виктор предпочитал классику.
Мда, мило, сижу тут, непонятно о чем с ним болтаю, точнее не понято о ЧЕМ с ним вообще болтать. Если так подумать, то мы впервые на едине остались, обычно пересекались только или на общих собраниях каких-нибудь, или на светских раутах, все-таки в одном кругу. Статус дело серьезное.
Мужчина ослабил галстук и растегнул верхнюю пуговицу рубашки, сейчас он мог себе это позволить, все-таки как там он сказал "темна полоса жизни" и чуточку воздуха в ней не помешает.

Отредактировано Viktor Kallenberg (2008-11-02 15:30:48)

- Конечно-конечно, я не считаю тебя...- стоп, а когда это мы на ты перешли или это какая-то игра о которой я забыл? -...существом в эфемерное форме, если слово существо оскорбило твои чувства прошу меня простить, уставшего стареющего хама. - мужчина как-то даже грустно улыбнулся. Ему уже тридцать, а ведь еще не так давно он был столь же юн как и этот пианист, столь же...хотя нет...прекрасен он был и до сей поры, не зря же у него и у самого было столько много поклонниц, которые готовы были разорвать его в клочью, просто что бы каждой хотя бы маленький кусочек его любимого достался. Он в таких случаях любил поговаривать "Девочки, не переживайте меня на всех хватит", а сам их тихонько опоив сбегал, потому что чурался женского общества в постели, хотя и считался бисексуалом.
Тем временем музыкант стал показывать какой-то трюк с роялем, мужчина сразу понял, что что-ото будет не так и вот когда крышка шумно грохнулась, закрывая клавиши, мужчина зажмурился на мгновение, стараясь отогнать от себя мысли о том, что ТАМ же могли быть чьи-то пальцы. В следующее мгновение больной мозг уже рисовал миленькие картинки КАК красиво пальцы в лучшем случая будут просто ушиблены сильно, но скорее всего несколькими гематомами в данном случае человек врядли бы обошелся, но его уже это мало волновало. Краси в бы смотрелось лицо несчастного искаженное болью, возможно даже слезинки выступили в уголках глаз.
-Вот такое вот интересное изобретение. Легко может оттяпать пальцы.
Слова Моэра вывели его из мира фантазий, где уже постепенно эта комната стала заполняться сладострастными стонами от боли, а по стенам потекли маленькие кровавые разводы. Мужчина сделал внушительный глоток, допив содержимое бокала, и оставил его в сторону на журнальный столик.
- Моэр, я же не кусаюсь, а диван достаточно просторный или просто кресло удобнее? - он посмотрел на него с укоризной в голосе. - Мне знакомо такое, у меня есть несколько сотен поклонниц, которые вообще не читали моих книг, им просто нравится как я выгляжу и как себя веду, - он усмехнулся, - хотя страшнее это старый профессорши, которые и то хотят любви и ласки с мое стороны, но разе я похож на геронтофила? - он трагично заломил руки, как будто бы ему было несказанно плохо и из этого состояния его никто уже не выведет сейчас.
Миленькая морщинка пронеслось в  голове да и в целом... алкоголь сказывался, теперь ему все казались и добрее, и милее, именно из-за этого он пил на светских раутах, когда был с сопровождение, которое контролировало его действия.
- Самая последняя вышла в прошлом месяца, - опомнившись от любования столь прекрасной улыбкой, отозвался он, - А вообще еще на прошлой недели вышла моя первая книга, ее переиздали, правда не знаю зачем, я ею не особо горжусь, честно говоря. А ты что-то читал из моего творчества? - он немного искренни удивился. - Или просто любишь интересоваться делами членов братства? - голос слегка был ниже и глубже, чем обычно, тоже влияние мартини с водкой.

- Почему же иногда с женщинами приятно просто пообщаться, не значит, что с ними обязательно спать надо, но все же...Все же ты абсолютно прав, мне намного интереснее общество мужчин, чем ихнее, женское.
Виктор сладко зевнул, спать ему не хотелось, просто вечер сладко шептал свои песенки тихие.
- А Вы...ты ими не брезгуешь или тоже предпочитаешь обходится без ихнего общества?
Поразительно, а как же я успеваю посещать все его концерты, к счастью он об этом не знает. Узнал бы скорее всего заподкаловал бы меня своими грубыми шуточками.
Виктор каждый концерт Моэра Хрофта не забывал посетить, даже если он был в другой стране. Почем? Просто потому что он любил красивую музыку, а пианист был олицетворением этой красоты. Каждый концерт он покупал роскошный букет темно-бордовых роз и маленькую карточку, в которой всегда было написано одно и тоже "Спасибо за Вашу игру. Продолжайте в том же духе" Виктор вообще любил интересоваться делами членов братства, а иногда и помогать младшеньким зачем-то, как о оправдывался "у меня был очередной приступ альтруизма", хотя на самом деле, если снять все его маски, он был достаточно добрым и отзвычивым человеком.
- Нет. я давно не читал печатную литературу. Вот, еще один плюс, что я застал тебя здесь. Получил интересную пищу для размышлений. Я, к слову, обзавелся послушником, хотя зарекался еще долго не брать себе никого, это ведь так утомительно за ними следить, учить их, хотя потом мило смотреть как они превращаются в настоящих членов братства.
Мужчина взял наполненный сново бокал, посмотрел сквозь него на пианиста внимательно и изрек:
- Неужели так хочется меня споить? - никакой насмешки, лишь легкая усмешка. - Раз уже речь зашла об послушниках и становлении их братстве. А где ты себе вырезал имя наставника?
Да, пожалуй тут становится жаркова-то. Это все алкоголь.
Мужчина отставил бокал и попытался развязать галстук, но как-то неудачно у него это выходило.
Черт побери, что со мной. Неужели так плохо, что я уже не могу самостоятельно это сделать.
- Моэр, не поможешь мне с галстуком?

- Угу, а по мне что не очень завидно. У меня же на лбу написано: мазохист, растлитель несовершеннолетних, точнее маленьких мальчиков. Верно? - съязвил он.
Он перестал читать газеты, после того, как в прессе опубликовали большую некрасивую статью о нем,  в которой в самом ужасном свете был выставлен его дядя, его самый близкий и дорогой человек, который уже умер к моменту написания статьи. Нет, все-таки нет у них не души, ни совести, ни чести, тогда для себя решил мужчина, но вслух эту мысль никогда не высказывал из-за отсутствия надобности.
- А сам можно подумать таакой уж и маленький ты, что бы обзывать меня дядько. Сколько тебе? Двадцать два, если мне память не изменяет. Пфф, - он искренни рассмеялся, девицы пятнадцатилетние, и те не чурались его возраста, - Подумаешь восемь лет разницы. - детка, ты уже не в том возрасте, что бы играть со мной в какие-либо детские игры. - Что ж, тогда я буду считать, что это тебе не хочется спаиваться в одиночку.
Взгляд Виктора упал на пустой бокал музыканта, размышления плавно перетекли на тему: налить тому или решить, что на сегодня пить всем достаточно. Вообще наверное это весело было бы, если бы сейчас кто-нибудь зашел и увидел их. Ничего ТАКОГО, но аромат алкоголя уже распространился по комнате, заполняя ее, как какие-то ядовитые испарения.
Избавление от галстука принесло некое облегчение, не очень сильно но главное что принесло. Он посмотрел серьезно на Моэра.
- Это известный факт, что мне пить нельзя -я мгновенно пьянею, - молодец, какую еще слабость ему поведаешь, а? Взгляд проскользил по телу музыканта, он придвинулся поближе. - Просто интересно, какое же место своей кожи ты попортил может это, - он дотронулся до плеча, - или это, - прикосновение к груди, - или может это, - рука нагло скользнула к бедру. - Ммм, так где?

- Я выпить не люблю. Просто, иногда это полезно, что бы расслабится. Я же не виноват, что мой организм так плохо реагирует на алкоголь, верно? Зато у меня не бывает похмелья, сушняка и головной боли по утрам после пьянок. А то ведь плюс. Ты сам сказал, что бы я относился по философски к происходящему. Во я и решил начать пользоваться твоим советом. Я еще даже не начинал, но если тебе это так не приятно, я могу и не прикасаться к тебе. Действительно прозаично. Покажешь? - голосом ребенка, который хочет посмотреть на чужую новую игрушку, - А я тебе свою покажу. - тихо, а что он же еще не успел уточнить ГДЕ она у него находится.
Я - ПИСАКА??? он оскорбился, очень сильно, правда виду не подал, ни глаза и само выражение лица - ни что не выдала его изменения настроения, от такого хмель быстренько весь куда-то слинял, но он решил придерживаться образа слегка пьяненького писаки, которому не помешал бы тонизирующий душ. Мужчина растегнул еще несколько пуговиц и теперь часть его груди была открыта, дышалось значительно проще, а главное стало не так жарко.
Улыбка у Моэра была безумно красивой, но его реплики заставляли все сильнее  сильнее нервничать его.
- Да, я красивый, иначе бы за мной не бегали даже в пределах самого братства, - он тихо рассмеялся, вспоминая как какой-то послушник решил ему признаться в любви, - Но и ты, уважаемый музыкантишка, не менее прекрасен, - он ему отплатил за писаку и теперь успокоился, немного.
Он знает? Он догадался? Нет,это не возможно, просто потому что он же никогда не видел, или видел все-таки, мой почерк настоящий, не такой как в рукописях и служебных, а тот, которым я пользуюсь в своем ежедневнике. Это же, это же будут новые издевки, шутки...
Виктор усмехнулся непринужденной улыбкой.
- Я думаю, что этот человек просто ценит твой труд, восхищается твоим творчеством и, возможно даже, уважает тебя, как человека, при условии, что это твой знакомый. Текст записки имеет сексуальный подтекст, если нет, то это врядли маньяк. Поищи его в своем кругу знакомых, возможно ответ вообще где-то на виду лежит.

Мужчина посмотрел внимательно на символ и поразился как он идеально смотрелся, не то что его. Его шрам до сих пор болел иногда на погоду, не весь, только средняя буква, которую он глубже всего вырезал, случайно. Он внимательно изучал лицо музыканта, пытаясь угадать, о чем тот думает, но у него не получалось это.
Несколько минут еще прошло прежде чем он рискнул нарушить столь чарующую тишину.
- Хмм,  возможно, но на вкус и цвет товарищей нет, - он призадумался, Вик конечно являлся поклонником таланта Моэра, но не больше, он пренебрегал немного им, потому что знал как легко пианист ложился под симпатичных мужчин. – Думаю, это ты только можешь заделаться в мои поклонники.
Зазвучала музыка. Он помнил ее прекрасно, она была сыграна на последнем концерте. Виктор посмотрел на часы, у него были еще кое-какие дела. Он взял плащ с вешалки, взял галстук и маску.
- Ну, - приводя себя в надлежащий вид, - я пошел. Захочешь быть мои поклонником – звони, номер мой у тебя есть, я уверен.
Горько усмехнувшись он открыл дверь и вышел.

>>>>Городской морг

Отредактировано Viktor Kallenberg (2008-11-03 14:22:51)